О ситуации с правами человека в Украине в 2016 году

Член правления Украинского Хельсинкского союза по правам человека, руководитель Харьковской правозащитной группы Евгений Захаров считает, что ситуация с правами человека в Украине в 2016 году не улучшилась.

Об этом он рассказал в интервью Gazeta.ua.

– В прошлом году в стране происходили положительные сдвиги, – говорит правозащитник. – Началась макроэкономическая стабилизация, увеличились запасы валюты, повышаются социальные стандарты. То есть, налицо признаки улучшения экономики. Но никаких сдвигов по улучшению ситуации с правами человека я не вижу. Например, реформу полиции затормозили. И на это есть свои причины. Только в прошлом году в октябре подняли заработную плату следователей, оперативников, участковых инспекторов. А до того они получали значительно меньше, чем патрульные. И такая ситуация была ненормальной. Потому что исчезла мотивация к работе. Некомплект в отделениях достиг 30 процентов. Некому было работать.

– Что в первую очередь нужно сделать?

– Сейчас появилась возможность продолжать необходимые изменения. Прежде всего, в уголовном блоке. Ведь именно реформа уголовного розыска и следствия на сегодня является наиболее необходимой. Прошлый год в этом смысле утрачен — вследствие недостатка средств. Потому что начинать какие-то изменения при недостаточном финансировании правоохранительной системы, на фоне потери мотивации работниками, бесперспективно.

– Какие явления в области прав человека настораживают больше всего?

– Все идет от неэффективного стиля государственного управления. Предлагают ввести патрули, которые будут проверять, все ли работают в штате. То призывают проверять места проживания переселенцев или выяснять, кто получает пенсию в Украине и в ОРДЛО. Такое отношение государства к людям неправильное.

Недавно общался с главным врачом одной психиатрической больницы Харькова. Он рассказал, что из бюджета психически больному в день на еду выделяют 7 гривен, на лечение — 6 гривен. Поэтому на нужные препараты средств нет. Как он выходит из ситуации? Льготным категориям, например, туберкулезникам или участникам войны, полагается 56 гривен на питание. Он все плюсует и делит на всех. К тому же, приводит все средства на питание от платных услуг, предоставляемых заведением гражданам. Установил жесткий контроль за пищеблоком. Говорит: «Я хочу быть врачом, а не директором концлагеря». Обращается во все инстанции — глухо.

Понятно, что у нас идет война, она забирает большие ресурсы. Но нельзя так относиться к людям. Я считаю главной проблемой прав человека в Украине недостаток человечности и милосердия со стороны государства к своим гражданам.

– Меняются ли полиция, прокуратура, другие правоохранительные органы?

– Сказать, что они совсем ничего не делают, нельзя. Но они выполняют свои функции неэффективно, учитывая реалии. Прокуроры сейчас хотят получать большую зарплату. Жалуются, что полицейские получают больше, чем они. А вот переаттестация полиции практически провалилась. Потому что ее проводили на основании правового акта, который плохо подготовили. В результате каждый, кто не прошел переаттестацию, мог обжаловать свое увольнение через суд. Таким образом практически все силовики вернулись на свои должности. Это просто профанация, а не реформа. Переаттестация не стала средством очистки полиции.

– То есть, такие явления как пытки, навешивание дел на невиновных, выбивания показаний, остались?

– Этого стало меньше. В частности, потому, что новый Уголовно-процессуальный кодекс содержит немало предохранителей относительно плохого обращения, пыток и тому подобного. Например, чтобы задержать человека, нужна санкция следователя судьи. Кроме того, действует норма о получении бесплатной юридической помощи теми, кто не имеет возможности нанять адвоката. Это также превентивное средство. Наконец, суд не принимает доказательств, полученных в ходе следствия. Если в 2011 году пострадавших от насилия в милиции было около миллиона, то в 2015-м — 409 тысяч. Количество пострадавших от пыток уменьшилось от 113 тысяч до 62. Но это все равно много.

– Украинцы обращаются в Европейский суд по правам человека?

– Заявлений стало больше, потому что добавились жалобы, связанные с военным конфликтом на Донбассе. Речь идет, например, о пленных — как военных, так и гражданских. Они жалуются на незаконное лишение свободы, содержание под стражей, пытки и тому подобное. Только наша организация в прошлом году написала более 200 таких заявлений. Еще больше 300 — от наших коллег из Украинского Хельсинкского союза. Кроме того, много нарушений прав, связанных с потерей имущества в результате боевых действий. Это очевидное нарушение права собственности. Поскольку люди не могут получить компенсации от государства, то обращаются в Евросуд. Практика национальных судов в этом противоречива. Одни суды удовлетворяют иск, когда обстрелами уничтожены дома, другие отказывают. Когда есть доказательства, что это ваше имущество, то заявление в Европейский суд перспективно. Поскольку наличествует факт потери жилья или другой собственности.

Проблема в том, что нет механизма начисления компенсации, и государство не решает этот вопрос. Можно подавать иски как против России, так как она агрессор, так и против Украины — за бездействие.

Европейский суд рассмотрел первые такие дела. Некоторым заявителям отказали, потому что они не предоставили доказательства, что это имущество принадлежит им. Прислали фотографии уничтоженных домов и считали, что этого достаточно. А документов не смогли предоставить, так как их уничтожили вместе с домами.

– Какие последствия от применения закона Савченко?

– Не думаю, что ухудшение криминогенной ситуации напрямую связано с ним. Это подтверждают исследования криминологов.

Источник: Gazeta.ua, 7.03.2017