Дай вам Бог выстоять. Простите нас, пожалуйста

Десятки людей в России, никем не организованных, никем не призываемых, по зову собственного сердца выходят на пикеты против войны

Сегодня, когда Россия вторглась в Украину, мы забыли о том, что когда-то украинцы и россияне были братьями. Граждане «империи» переживают рецидив «имперского синдрома». Рейтинг «собирателя русских земель» поднялся до небес. Тут уж не до братства.

И все же есть в России люди, достойные величайшего уважения. Людмила Михайловна Алексеева – человек-эпоха. Известная российская правозащитница, общественный деятель, одна из основателей и председатель Московской Хельсинкской группы, одна из организаторов Всероссийского гражданского конгресса. В марте, накануне крымского «референдума», она поставила свою подпись под обращением инициативной группы по проведению Конгресса интеллигенции «Против войны, против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма». Затем последовало обращение к народу Украины, подписанное Людмилой Михайловной вместе с четырьмя известными россиянами, которое начиналось словами: «Дорогие сестры и братья!»

«Обозревателю» удалось поговорить с правозащитницей. Перед вами – ответы Людмилы Михайловны на вопросы украинских журналистов.

— Вы в числе других представителей российской интеллигенции подписали открытое письмо к единомышленникам в России против агрессивной политики Кремля в отношении Украины. Много ли у вас единомышленников?

— Я уверена, что нас сегодня в России немало. По данным «Левада-центр» в разгаре восторга по поводу «Крымнаш» 83% россиян поддерживали российскую власть. Но уже в августе число поддерживающих стало уменьшаться; я уверена, что падение будет продолжаться и дальше. С самого начала социологи предупреждали, что у нас произошли некоторые изменения в психике. Они считают, что люди, которые говорят о поддержке власти, на самом деле так не думают. Люди побаиваются – если ты не поддерживаешь агрессию, ты уже пятая колонна, а не все хотят в нее зачисляться, особенно в маленьких городах.

Так что у нас есть основания полагать, что нас гораздо больше. Сегодня уже понятно, что наша армия под видом добровольцев воюет в Украине. Людей, которые против этого, сегодня все больше и больше. Сколько их – я не могу сказать. Но я уверена, что нас не 17%.

— Каким преследованиям подвергаются россияне, поддерживающие Украину?

— Все у нас избирательно, но, тем не менее, преследования есть. Людей задерживают за пикеты, хотя одиночные пикеты у нас разрешены. Людей, которые как-то высказались в интернете, тоже преследуют. Им закрывают доступ, мотивируя это тем, что такие высказывания опасны для целостности России. Причем очень трудно добиться, какую именно информацию надо убрать.

— Вы сказали о скачке рейтинга Владимира Путина в России. Он был связан исключительно с «Крымнаш»?

— Да. Для меня это было горьким открытием – я надеялась, что после Советского Союза гораздо больше наших граждан избавились от имперского синдрома.

Сейчас, когда наша армия стала принимать участие в военных действиях в Украине, пусть даже завуалировано, одиночные пикеты – единственные, для которых не нужно согласование с властями, — проходят каждый день. Одних забирают – другие становятся. Такие пикеты продолжаются уже всю неделю.

Я вспоминаю, когда в 1968 году советские танки вошли в Чехословакию, тогда на демонстрацию вышли 8 человек. А сейчас никто не замечает, когда десятки людей, никем не организованных, никем не призываемых – просто по зову собственного сердца — выходят и выходят на эти пикеты против войны. Причем, молодые чаще, чем пожилые, что меня очень радует.

— Может ли «имперский синдром» россиян реализоваться в отношении других стран?

— Имперский синдром — это опасная вещь. Но мне кажется (я надеюсь), что восторги по поводу Крыма окажутся одинокими, потому что люди начнут понимать, какую цену мы за это платим – изоляцией нашей страны, неприязнью к нашей стране со стороны соседей — стран, с которыми мы много лет были в одном государстве и считали их своими соотечественниками.

Я надеюсь, что этот урок Крыма будет горьким уроком, он нанесет удар по имперскому синдрому у многих моих сограждан.

— Грозит ли сегодня российской интеллигенции политическая эмиграция?

— Конечно. Общее настроение такое, что те, кто могут и хотят уехать, уезжают. Желающих уехать очень много – даже по опросам. Я полагаю, в значительной степени из-за политической обстановки. Но сейчас гораздо труднее устроиться на работу в Европе и в Америке. Поэтому только ценные специалисты могут рассчитывать на то, что они легко найдут работу. И это, конечно, удерживает людей.

— А лично вы как относитесь к идее политической эмиграции?

— Ну, я тутошняя, никуда не еду. Я хочу жить здесь, у себя на родине, при любых условиях.

— Как россияне относятся к проекту «Новороссия»?

— Как выяснилось, телевизор в жизни – великая сила. Я не знаю, как это действует, потому что я просто не включаю телевизор. Не потому, что я боюсь, что меня обратят в свою веру господа киселевы и сольвьевы. Нет, конечно. Я как-то включила просто посмотреть, что они там делают. Мне 10 минут нехорошо, противно было. Поэтому я не подвергаю себя этому эстетическому испытанию.

Но большинство россиян получает информацию из телевизора. Иной раз даже умеющие рассуждать и делать логические заключения люди как-то поддаются и чему-то верят. Но те, кто смотрят телевизор, говорят, что такого пропагандистского шабаша даже в советское время не было.

— Какие источники информации выбираете вы?

— Во-первых, интернет, во-вторых, независимые средства массовой информации – их немного, но они есть. Канал «Дождь», «Эхо Москвы», «Новая газета», «Новые известия», журнал «The New Times».

— Возможно, мы в Украине несколько перегибаем палку, но мы часто сравниваем Путина с Гитлером. Насколько это корректно, на ваш взгляд?

— Начнем с того, что Гитлер был непревзойденным демагогом, который завораживал своими речами. У нас этого нет, слава Богу. Поэтому такое сравнение – это уже перехлест. Но у нас с кем только ни сравнивают Путина – и с Гитлером, и со Сталиным, и с кем хотите. Но, по-моему, Владимир Владимирович Путин – отдельное явление в наше новое время, заслуживающее того, чтобы внимательно отнестись к тому, какие у него самого есть потенции и слабые стороны.

— Он уже достаточно пожилой человек. На сколько его хватит?

— Дай Бог каждому в его возрасте иметь столько энергии и здоровья.

— Мы в Украине часто задаемся вопросом: когда Россия поднимется?

— Я не политолог, не политик и не ясновидец. У нас очень большой запас терпения, но поднимаемся мы всегда настолько неожиданно для нас самих, а не только для окружающих, что я не берусь это предсказывать. Так было в 1917 году, так было в 1991-м. Не знаю.

Дай вам Бог выстоять. Я очень переживаю… Нельзя так поступать с людьми, которые — почти мы сами. Кого ни спросишь – у кого-то в роду есть украинцы, у кого-то – друзья, кто-то жил там… Ну как так можно?! Это ужасно. Простите нас, пожалуйста.

Источник, 05/09/2014