Цифры и судьбы войны, которые остаются в тени и вне справедливости
10000 убитых и больше 20000 раненых. Это следствия войны в Украине за три года.
Другие цифры остаются в тени. Например, количество жертв сексуального насилия, совершенного силами противостоящих сторон.
Хотя этот вопрос замалчивается, сексуальные домогательства, изнасилование и повреждение половых органов стали обычным явлением в секретных местах удержания и временных военных лагерях по всей стране.
ЛЕНА, 22, КИЕВ-подвал-ГЕРМАНИЯ
Когда Лена (имя изменено) проснулась, она ничего не увидела. На глазах была повязка, руки связаны за спиной. 22-летняя женщина не знала, где находится, но слышала звуки и крики. Было чувство, что она в подвале. Ей хотелось пить.
Когда паника поднялась к горлу и стала невыносима – девушка начала кричать. В комнату зашел охранник и начал бить ее прикладом, пока она не умолкла. Затем он ушел.
На следующий день журналистке снова не дали ни еды, ни воды. Она снова кричала и ее снова бил охранник.
Иногда он зажимал ее и делал какой-то укол. После этого Лена начинала обильно потеть и вскоре теряла «чувство времени».
Когда над ней не издевались, она прокручивала в голове все факты. Девушка знала, что журналистке, особенно из Киева, рискованно ехать в Донецк, который управляется сепаратистами.
«Если никто не поедет в Донецк, мир не узнает, что там происходит», – сказала тогда она себе. Но она и представить не могла, что эта командировка может полностью изменить его жизнь.
Когда Лена проснулась в подвале, она ничего не увидела. На глазах была повязка, руки связаны за спиной
Проект Zero Impunity связался с Леной через адвоката, защищающего бывших заключенных из оккупированных территорий Украины.
После того, что с ней произошло, молодая журналистка сбежала из Украины и теперь живет в Германии.
Она никому не рассказывала всех подробностей того, что с ней произошло во время заключения – ни борцам за права человека, ни врачам, которые лечили ее в Украине, а затем в Германии.
Однако 24 октября 2016 года молодая девушка, у которой светло-коричневые волосы и глаза такого же оттенка, нервничая перед монитором своего компьютера, решила в скайпе поделиться своей историей с Zero Impunity.
После нескольких дней, проведенных связанной в подвале, Лене предстоял первый «допрос» за закрытыми дверями.
Напряжение в комнате достигло новых высот, когда допрашивающие нашли в ее камере фотографии снятые на Евромайдане.
В ходе допроса допрашивающие превратились в мучителей. Они начали бить Лену по голове и в живот. Не только кулаками, но и ее камерой.
Посыл был ясен: это цена, которую ты платишь за такие фотографии.
Но даже этого было недостаточно, что заставить Лену говорить – просто потому, что у нее не было какой-то действительно важной для них информации. Чтобы заставить ее говорить, они привели другого заключенного: «Если не ответишь, он заплатит!»
Каждый допрос занимал два-три часа. Все это время на Лену сыпались удары.
Больше всего девушка боялась потенциального изнасилования, а не так безжалостных побоев, которым она подвергалась. Поначалу, когда они ее касались, она цепенела от ужаса.
«Когда я была в камере, охранники касались моих волос, гладили меня. Иногда она говорили что-то вроде «Пойдем, мы хотим поиграть!» Однажды во время допроса один из них расстегнул мне блузку. Он положил одну руку мне на щеку, а другую на тело. Я перепугалась до смерти», – рассказывает журналистка.
Прошло почти две недели, когда однажды утром Лена проснулась без повязки на глазах. Несколько охранников отвели ее в комнату, которой она раньше не видела.
В центре комнаты на полу лежал матрас, на нем, развалившись, сидел один из начальников. Солдаты втолкнули ее в комнату.
«Вот тебе женщина для развлечений», – сказали они.
Лена умоляла не трогать ее, но безрезультатно. Трое или четверо солдат начали снимать с нее одежду.
«Потея, они начали меня насиловать. Сначала были мужчины в черном – начальники. Затем мужчины в зеленом», – вспоминает она.
По ту сторону экрана Лена замолкает, делает глоток воды. Сделав глубокий вдох, она снова начинает говорить, ее голос запинается:
«В тот день было не менее восьми мужчин. Я теряла сознание несколько раз. Чтобы привести меня в чувства, – они выливали на меня ведро холодной воды».
Лена считает, что мужчины в черном были русскими или чеченцами, судя по акценту. В зеленом были украинцы.
«Они приходили и уходили. Они выдували дым марихуаны мне в лицо, чтобы я пришла в себя. Все это время они смеялись и слушали музыку».
Когда все закончилось, насильники оставили девушку одну в комнате. Она не двигалась, ее изувеченное полураздетое тело лежало на холодном полу. Ей принесли еду, которую она не ела, и одежду, которую она не надевала. Когда ее привели обратно в камеру, солнце уже село.
На следующий день Лену отпустили.
Почему они ждали до последнего дня, чтобы изнасиловать ее? Лена снова и снова прокручивала в голове то, что услышала во время допроса.
«Они сказали, что никто не захотел платить за меня выкуп: ни моя семья, ни страна. Я не представляла для них никакого интереса: ни информации, ни денег …», – считает журналистка.
Таким образом, они хотели, чтобы она «отработала» другим способом?
Или военные сепаратисты хотели «сломать» ее, чтобы она точно никогда больше не вернулась со своей камерой в поисках свидетельств того, что происходит на их территории?
Спустя почти три года после случившегося, она, когда когда-то идейная журналистка, теперь лишь тень себя прежней. Она не знает, получит ли когда-либо ответы на свои вопросы.
ИЗНАСИЛОВАНИЕ КАК СПОСОБ
То, что случилось с Леной, далеко не единичный случай в конфликте, который разрывает Украину уже около трех лет.
Количество случаев сексуального насилия резко увеличилось.
Согласно отчету «Невысказанная боль», опубликованному в прошлом феврале Коалицией «Справедливость ради мира на Донбассе» (одна из немногих организаций, которые занимаются этим вопросом), около трети всех опрошенных (включая как гражданских, так и задержанных солдат) упоминают случаи сексуального насилия.
«Несмотря на шокирующий размах такого насилия, правительство продолжает замалчивать и игнорировать этот вопрос», – заявляют авторы отчета.
Уровень жестокости насильственных действий, совершенных против женщин и мужчин с весны 2014 до лета 2015 года, порой просто шокирует.
Акты сексуального насилия, совершаемого в истерзанной войной Украине, варьируются от запугивания и принудительного обнажения до калечащего поражения гениталий электрическим током и изнасилований.
У авторов отчета «Невысказанная боль» есть показания двух женщин, которым прокололи отверткой грудь, и мужчины, которого анально изнасиловали дрелью.
Согласно исследованию, проведенному Zero Impunity, а также первым опубликованным отчетам по этой теме, такие акты насилия чаще всего случаются в незаконных центрах заключения, которые размещаются в бывших тюрьмах, военных или административных зданиях, на конфискованных заводах, в бывших школах или просто подвалах.
Анкеты жертв очень разные. От участников сражений и открытых членов оппозиции до просто подозреваемых в скрытой симпатии к противоположной стороне.
Журналисты также являются мишенью, наравне с этническими, религиозными и сексуальными меньшинствами.
Некоторые из заключенных – простые люди, оказавшиеся не в том месте не в то время.
Очень немногие из заключенных женщин, и еще меньшее количество мужчин, решаются рассказать, что с ними случилось.
«Для многих из жертв, которые отказываются говорить о сексуальном насилии, все еще слишком рано», – говорит Анна Мокроусова, психолог, работающий с «Голубой птицей», общественной организацией, которая предлагает поддержку бывшим заключенным. Она опросила более 300 бывших гражданских заключенных.
Анна Мокроусова – психолог, работающий с «Голубой птицей», общественной организацией, которая предлагает поддержку бывшим заключенным
Мокроусова сама бывшая узница, и во время заключения ей угрожали изнасилованием. Она говорит, что украинское общество, глубоко пораженное войной, не готово услышать такие истории.
«Обществу трудно принимать тех, кто травмирован сильнее него», – отмечает психолог.
В данном контексте, продолжает она, освещение получают лишь те случаи, которые используются как инструмент пропаганды, а на реальные случаи едва обращают внимание.
Все потому, что украинский конфликт разворачивается не только на фронте, но и в СМИ. Чтобы завоевать умы и души, медиа обеих сторон распространяют и перевирают истории о том, что их враги в этой войне используют изнасилование в качестве оружия.
Пророссийские и проукраинские вебсайты часто публикуют статьи о врагах, которые проводят сексуальные пытки, осуществляют массовые изнасилования, насилуют несовершеннолетних. Такие истории рассказываются в деталях, иллюстрируются сфабрикованными и пошлыми фотографиями, подкрепляются ложными показаниями выдуманных «жертв», которым приплачивают авторы статей.
Такая пропаганда активно распространяется в социальных сетях, и большую роль в ней играет армия троллей, работающих на Москву. Они сеют ненависть и дискредитируют страницы реальных жертв.
Но действительность иногда страшнее вымысла пропагандистов. И хотя кажется, что на территории сепаратистов количество изнасилований резко возросло, по другую сторону линии фронта, на территориях, управляемых силами Киева, также совершаются страшные акты насилия.
СНЕДАЕМЫЙ ЧУВСТВОМ ВИНЫ
Zero Impunity встретились с Вадимом (имя изменено) 7 октября 2016 года в темном углу безлюдного паба в нескольких сотнях метров от центра украинской столицы.
Ветеран украинского батальона, он выглядит худым и бледным, голова наголо выбрита. Вадим нервно пьет кофе со сливками.
Организовать интервью было не просто – Вадим боится мести членов его бывшего батальона, если им станет известно, что он заговорил.
Прошло почти три года, а он так и не смог восстановиться после тех сцен насилия, свидетелем которых стал.
Вадим, который был взбешен аннексией Крыма Россией, в начале лета 2014 года пошел воевать добровольцем. После короткого пребывания в другом подразделении, он присоединился к «Айдару» – украинскому волонтерскому батальону с плохой репутацией.
На тот момент такие подразделения играли более важную роль для защиты Украины, чем неорганизованная, недоукомплектованная и коррумпированная регулярная армия.
Он начал службу в батальоне «Айдар» в городке Счастье в нескольких километрах от фронта. Вадим был назначен охранником на базе, которая находилась на территории бывшей полицейской академии. Его задачей было следить за временной тюрьмой, располагавшейся на базе. Его сразу смутили действия, которые происходили в тех зданиях.
«Когда солдаты возвращались с фронта, они были в состоянии шока и часто очень пьяные. Они шли в подвал (в тюрьму), чтобы «спустить пар» на заключенных», – вспоминает мужчина.
Задачей Вадима было следить за временной тюрьмой, располагавшейся на базе
Работая охранником, Вадим смену за сменой наблюдал акты нечеловеческого насилия, но не мог это остановить. Он слышал крики и звуки ударов за дверью. Но один крик он не забудет никогда.
Однажды мужчина был единственным охранником в здании, где, как ему сказали, удерживали женщину, подозреваемую в том, что она является вражеским снайпером, потому что она «была в капюшоне».
Миф о женщинах снайперах фигурировал во многих конфликтах бывшего Советского Союза. Очень часто женщин, ложно обвиненных в том, что они являются снайперами, насиловали в наказание за их возможные действия.
Тогда в здание зашел один из командиров.
Вадим прекратил рассказ, прочистил горло.
«Через несколько минут я услышал крик женщины «Нет, нет! Не делайте этого», – вспоминает он.
Звуки, доносящиеся через дверь, не оставляли сомнений в том, что там происходит.
«Я уверен, что ее насиловали», – говорит Вадим. Он увидел ее на следующий день и заметил, что ей «сложно ходить».
Чувство вины съедает Вадима уже три года. Он часто думает о том, что мог сделать, чтобы прекратить услышанное.
Вадим надеется, что сможет искупить свою вину и что однажды он будет свидетельствовать перед международным трибуналом и раскроет основные элементы преступления, свидетелем которого стал – имена, даты и детали.
Важно, чтобы на этом долгожданном трибунале рассматривались не только те преступления, которые были совершены в отношении заключенных. В зоне конфликта в Украине еще одним местом, где женщины подвергаются чрезвычайному давлению, являются пропускные пункты.
Согласно нескольким интервью, проведенным Zero Impunity, солдаты, которые там служат, время от времени заставляют женщин оказывать им сексуальные услуги за пропуск.
В феврале 2017 года Управлением Верховного Комиссара ООН по правам человека был опубликован отчет о сексуальном насилии в Украине.
В нем описывается история одной женщины, которая стала жертвой группового изнасилования после остановки на пропускном пункте, контролируемом сепаратистским батальоном «Восток» в Донецке. Ее обвинили в нарушении комендантского часа.
«Ее отвезли в, как ей показалось, полицейский участок, занятый батальоном. В течение трех часов издевательств ее били железным прутом и насиловали несколько человек», – говорится в отчете.
Они отпустили ее на следующий день.
ПРОСТИТУЦИЯ ИЗ БЕДНОСТИ
Недалеко от Донецка расположен небольшой городок Красногоровка.
Территорию города контролируют силы Киева, однако граница с сепаратистами находится всего в трех километрах.
Весь город покрыт шрамами войны: окна выбиты, крыши разрушены, стены избиты пулями. Слышны звуки выстрелов и артиллерии, город кишит солдатами.
Однажды утром в середине октября 2016 года Zero Impunity присутствовали на маленьком социальном мероприятии, организованном для местной молодежи местными волонтерами.
Там мы поговорили с одним из волонтеров, Еленой Косиновой, которая шепотом рассказала, что многие в деревне вынуждены заниматься проституцией для солдат.
Волонтер Елена Косинова рассказала, что многие в деревне вынуждены заниматься проституцией для солдат. Фото dneprpost.com.ua
По словам Косиновой, наибольшему риску подвергаются слабо защищенные женщины, среди которых «матери-одиночки, для которых наступили сложные времена» и «девочки из «плохих семей», которым нужны даже не деньги, а хотя бы еда».
Косинова отмечает, что такая проституция из бедности происходит «без насилия».
В одном из парков Киева мы встретились с Ильей Богдановым — бывшим членом ФСБ (российская разведка), который затем переметнулся на другую сторону и присоединился к украинской ультранационалистической военизированной группе «Правый сектор».
В ходе разговора он отмечает, что многие страшные поступки в значительной степени объясняются алкоголизмом, царящем на фронте. Описывая зону, где разворачивается конфликт, Богданов в выражениях не стесняется. По его словам, это место где «13 или 14-летние девочки пьют вместе с солдатами, а те их в конце концов имеют, хотя они все еще дети, командиры на это закрывают глаза».
СОЦИАЛЬНОЕ ТАБУ
Согласно отчету «В поисках справедливости» за 2016 год, опубликованным Центром гражданских свобод в Киеве, с украинской стороны в прифронтовых зонах действуют лишь 30% полицейских сил.
Если бы там и были действующие полицейские участки, вряд ли бы девушки из Красногоровки, равно как и большинство жертв сексуального насилия в Украине, подали жалобу. Страх мести и чувство стыда слишком сильны. Даже до начала последнего конфликта у жертв насилия не было охоты говорить.
«В нашей стране слишком сильна культура обвинения жертвы: люди говорят, что это твоя вина, что ты не должна была так одеваться, не должна была столько пить», – говорит Настя Мельниченко, 30-летняя украинская активистка.
Несколько лет назад Мельниченко сама пережила сексуальное нападение. В 2016 году она начала кампанию в социальных сетях под хэштегом #янебоюсяказати, как способ развернуть дискуссию вокруг этой запрещенной темы.
Однако даже у Мельниченко надежды мало.
«Единственный способ избежать изнасилования и сексуальной агрессии – это не родиться женщиной», – говорит она.
А для тех, кто решается поговорить с полицией, оформление жалобы часто превращается в кошмар. Сотрудники полиции в Украине зачастую сами виновны в сексуальных преступлениях. Кроме того, обвиняемые солдаты и офицеры часто начинают давить на жертв, чтобы те забрали заявления.
«В нашей стране слишком сильна культура обвинения жертвы», – говорит Настя Мельниченко, 30-летняя украинская активистка
После освобождения, Лена, украинская журналистка, которую удерживали и насиловали в Донецке, сразу пошла в полицейский участок в сепаратистском регионе, чтобы рассказать, что с ней сделали.
Ничто в участке не добавляло ей уверенности, но она «собралась с духом» и описала все, что случилось с ней «кроме изнасилования».
Лейтенант выслушал ее с пренебрежительной улыбкой и сказал: «Мы ничем не можем вам помочь».
Когда она попросила воспользоваться телефоном, чтобы позвонить друзьям или семье, ей отказали и указали на дверь.
Безрезультатный и мучительный визит Лены в полицию состоялся в Донецке весной 2014 года. С тех пор мало что изменилось в зоне, официально контролируемой сепаратистами и, к сожалению, Москвой. Надежда на то, что жертвы сексуального насилия однажды получат хоть какое-то возмещение, остается слишком слабой.
В «Донецкой и Луганской народных республиках» украинские структуры и администрация уже не действуют. Их постепенно заменила параллельная система правосудия, которой не хватает квалифицированного персонала, финансирования и прозрачности.
Для многих активистов это объясняет, почему несмотря на то, что сексуальные преступления совершаются по обе стороны фронта, создается впечатление, что на стороне сепаратистов их все-таки больше.
«С начала конфликта территории сепаратистов контролируются с помощью оружия и криминальных структур, а на украинских территориях, контролируемых властями, все еще существует действующая государственная система и работают прокуратуры. На сепаратистских территориях пытки – включая сексуальное насилие – являются инструментом политики, призванной запугать население», – говорит Владимир Щербаченко, координатор отчета «Невысказанная боль».
В рамках проведения данного исследования Zero Impunity запросили разрешение на въезд в Донецк и Луганск. Правительства «ДНР» и «ЛНР» отказали без предоставления каких-либо объяснений.
АННА, 17, КИЕВСКАЯ ОБЛАСТЬ
А что насчет территорий, которые контролирует Киев?
В этих зонах уровень безнаказанности ниже, но власти все еще не в состоянии предложить пострадавшим реальное правосудие, особенно в тех случаях, когда виновные лица оказываются частью вооруженных сил Украины. Как пример, дело об изнасиловании 17-летней Анны (имя изменено).
Дождь барабанит по крыше, пока мы разговариваем в машине, припаркованной у ее общежития на окраинах Киева. Юная девушка с длинными светлыми волосами и нежным лицом чувствует себя преданной, после решения, вынесенного судом города Иванков в Киевской области. Суд приговорил насильника к 2-м годам условного осуждения и штрафу в размере около 100 евро за анальное изнасилование.
Согласно украинскому законодательству анальное изнасилование не считается изнасилованием. Максимальное наказание согласно уголовно-исполнительному кодексу составляет 3 года, по сравнению с от 7 до 12 за изнасилование несовершеннолетнего.
Мужчина, который надругался над Анной, был солдатом и служил в пограничном подразделении. Он принимал участие в боевых действиях на востоке страны, однако в момент инцидента, находился в селе Млачевка, где росла Анна и которое находится в 100 километрах от Киева.
Мужчина, который надругался над Анной, был солдатом и служил в пограничном подразделении
Вердикт в отношении мужчины, который напал на Анну, вынесенный 10 июня 2016 года, включает в себя список смягчающих обстоятельств, среди которых «участие в антитеррористических операциях на востоке».
Это решение демонстрирует, что власти Киева готовы простить преступления, совершаемые внутри страны, тем, кого они считают героями основной национальной борьбы.
Досье Анны не единственное, которое попало в руки украинских судей. Около десятка членов батальона «Торнадо» в настоящее время преследуются за несколько преступлений, совершенных на Востоке, включая сексуальное насилие.
Военный прокурор даже сосредоточил свою коммуникационную стратегию на этих обвинениях в сексуальном насилии и, похоже, хочет показать этот случай, как пример.
Однако задача не из легких. Очень часто протестующие срывают слушания с участием батальонов, чтобы оказать давление на судей. Дело против батальона «Торнадо» не стало исключением.
«Национальный дух сейчас очень силен (в Украине). В такой ситуации как эта, когда на страну нападает соседнее государство, те, кто защищает родину, выглядят героями», – поясняет Симон Папуашвили, координатор общественной организации Международное партнерство по правам человека.
Тем не менее государственный прокурор обжаловал дело Анны. В последнем постановлении сохраняется двухгодичный срок условного заключения, но штраф возрос до 3 500 евро.
Сначала семья Анны надеялась оспорить постановление.
«Мы истощены, моя дочь уже не в состоянии выносить этот процесс», – сказала мать Анны в начале марта.
12 октября 2016 года Zero Impunity связались с судьей, который вынес это противоречивое постановление, но он отказался комментировать свое решение.
Власти Киева, кажется, больше обеспокоены тем, чтобы привлечь к ответственности тех, кто ответственен за преступления в зоне конфликта, несмотря на то, что в феврале 2016 года был принят национальный план действий по усилению защиты женщин во времена военного конфликта.
Статистика, предоставленная в ноябре 2016 года кабинетом генерального прокурора, говорит сама за себя – было проведено всего 7 расследований в отношении случаев сексуального насилия, связанных с украинским конфликтом. Три из них были закрыты из-за недостатка доказательств.
Со своей стороны, коалиция «Справедливость ради мира на Донбассе» составила список из более 200 жертв.
Когда мы спросили, кабинет генерального прокурора подтвердил, что последнее предварительное расследование против солдата, подозреваемого в совершении изнасилования, было начато 7 февраля, 2017 года.
Возможно ли, что украинские власти просто не видят смысла в проведении дальнейших расследований?
Показания бывшего заключенного, который провел время в тюрьме СБУ, говорят о том, что сами украинские секретные службы не без греха.
Согласно недавнему отчету ООН случаи сексуального насилия «чаще всего совершались в отношении лиц, особенно мужчин, удерживаемых украинской службой безопасности (СБУ) или добровольческими батальонами».
По другую сторону фронта, секретные службы, особенно русские, также вовлечены. В показаниях мужчины, который находился в плену у сепаратистов, имеется упоминание о присутствии «членов ФСБ» в месте где «совершалось сексуальное преступление» и где «они пользовались услугами проституток».
АЛИСА, МЕЖДУНАРОДНЫЙ УГОЛОВНЫЙ СУД, ТЕАТР
В этой пустыне справедливости на горизонте маячит лишь слабое подобие надежды: надежда на международное правосудие.
Это надежда, которой живет Алиса. Юная журналистка три года назад была изнасилована в Краматорске мужчиной, который сказал, что он бывший российский офицер.
Zero Impunity встретились с Алисой в ее киевской квартире 9 октября 2016 года.
Демонстрируя редкую отвагу в наше время в Украине, Алиса хочет, чтобы все знали о том, что с ней случилось. Она надеется, что однажды ее дело будет рассматриваться европейским судом по правам человека (ЕСПЧ).
«Если я смогу этого добиться, то не ради личной мести, а ради всех девушек, которые пережили то же, что и я», – говорит она.
Из 3 000 дел по нарушению прав человека в Украине, которые на данный момент рассматриваются ЕСПЧ, ни одно не связано с сексуальным насилием.
Дело Алисы, теоретически, будет первым. Пока ЕСПЧ не может арестовать признанных виновными, жертвы не получат какой-либо сатисфакции.
Международный уголовный суд (МУС) – единственный суд, который может выносить приговор военным преступникам, которых не могут судить в их странах.
Для Алисы, масштабный международный суд – это единственный выход. Структура правосудия в Украине и тот факт, что у властей Киева нет доступа к оккупированным территориям, не оставляет сомнений в том, что единственный путь добиться справедливости – это привлечение международных игроков.
Но будет ли это решение эффективным, покажет время. Несмотря на то, что Украина еще не утвердила Римский устав (устав, принятый Международным уголовным судом), Международный уголовный суд все равно имеет право расследовать преступления на всей территории Украины (включая сепаратистские регионы), вне зависимости от того, какие национальности попадают под расследование: украинцы, русские и т.д.
Зная это, некоторые активисты собрали показания жертв сексуального насилия и начали их передачу в МУС. В электронном письме от 9 марта 2017 года МУС сообщает, что ими «какого-либо фактического решения в отношении инкриминируемого поведения принято не было».
Вероятность того, что дело будет назначено к судебному разбирательству очень мала, в основном из-за невероятно долгого срока ожидания. В среднем, на то, чтобы дело дошло до суда, уходит около 10 лет.
«Это длительный процесс, он может занять десять, а то и двадцать лет. Но если все сложится хорошо, мы сможем получить ордер на арест Владимира Путина за военные преступления и преступления против человечества», – говорит Папуашвили, координатор общественной организации Международное партнерство за права человека.
Папуашвили уже помог донести до внимания МУС около 300 дел, включая те, что касаются пыток не сексуального характера, и сейчас работает еще над 400.
«Однако остается проблема того, что Россия, как негосударственная сторона, не обязана сотрудничать с МУС и соответственно по делам, в которых ордеры на арест будут выданы МУС в отношении российских граждан, Россия, скорее всего, откажется выдать своих граждан этому суду, в таком случае, суд не имеет права вмешиваться», – продолжает Папуашвили.
По мнению Александра Павличенко, одного из соавторов отчета «Невысказанная боль», Россия уже начала зачистку среди сепаратистов.
Все больше и больше сепаратистских лидеров исчезают при «загадочных обстоятельствах», которые Павличенко считает «плохо прикрытыми действиями России по подчистке истории».
Он боится, что в ближайшие два года исчезнут все преступники и «вместе с ними, какие-либо шансы узнать правду».
Чтобы нарушить тишину, которая окружает сексуальное насилие, Алиса создала театральное представление
Но Алиса не впадает в отчаяние. Она решила действовать.
Чтобы нарушить тишину, которая окружает сексуальное насилие, она создала театральное представление, которое дважды исполняла в Украине и один раз в Берлине.
В этой работе она показывает свое собственное заключение, включая изнасилование. Она заходит так далеко, что снимает на сцене всю одежду. Это очень сильный опыт…не только для нее.
«Некоторые зрители плачут. Со временем, ужасы нашей войны становятся едва ли не просто цифрами. А здесь, в театре, ты можешь почувствовать насколько они реальны», – говорит девушка.
Ильёне Шульц, Мари-Аликс Детри (Мария Варенникова), для «УП.Жизнь»
«Украинская правда» сотрудничает с международным проектом Zero Impunity. Это трансмедийный проект, цель которого документация и разоблачение безнаказанности лиц, совершающих сексуальное насилие во время текущих вооруженных конфликтов.
Наряду со многими международным СМИ, «Украинская правда» публикует журналистские расследования, которые обьясняют как формируется «безнаказанность» в наших учреждениях, международных организациях и армиях.
Проект был создан активистами-документалистами Николя Блисом, Стефаном Юбером-Блисом и Марион Гут из компании a_BAHN. Опираясь на результаты расследований, он продолжается активными гражданскими действиями.
Начиная с сентября этого года проект даст каждому возможность воспользоваться «виртуальным» инструментом, который поможет оказать давление на государственные и международные организации.
Но уже сегодня вы можете заявить о своей гражданской позиции и подписать Петицию, которая призывает принять закон и помочь жертвам войны добиться большей справедливости.
Каждый голос имеет значение. Все вместе мы меняем мир!
