Выступление на сайд ивенте HDIM OSCE 2016: «Заложники Кремля» — политически мотивированные аресты украинцев в России и оккупированном Крыму.

Я — Генадий Афанасьев — родился в 1990 году, накануне обретения Украиной независимости, в городе Симферополе. Окончил университет по специальности «Право», профессионально занимался фотографией. В момент захвата Крыма Россией, помогал украинским военным, которые находились в Крыму, участвовал в акциях протеста против оккупации полуострова. Я сначала не воспринял Майдан из-за пропаганды и информационного нагнетание на полуострове, но потом понял, что происходит и стал его поддерживать.
9 мая 2014 года я участвовал в параде ко Дню Победы в Симферополе. Я шел в колонне, держа фотографию прадеда, он — гордость семьи — участвовал во Второй мировой войне.
По дороге на меня неожиданно набросились ребята в штатском и с автоматами — уже позже оказалось, что это работники ФСБ — и затолкали в автомобиль.
В машине меня бросили на пол, надели на голову мешок. Пока ехали — били в живот и голову, расспрашивали об участниках проукраинских митингов, угрожали, что везут в лес, что буду сам себе рыть могилу.
В конце концов, довезли домой — они уже знали, где я живу. Забрали ключи от квартиры, и вот так, с мешком на голове, завели в квартиру, бросили на пол. Провели обыск, но ничего не нашли.
Далее повезли в ФСБ, и оттуда — в холодный подвал, где я провел 10 дней. Все это время мне не давали ни спать, ни есть.
В первый день меня просто били. Я был прикован к железному столу.
Адвоката при мне не было, зато меня окружали следователи из Москвы, толстые парни с Кавказа, сотрудники ФСБ. Они пытались меня разговорить, угрожали. Поняв, что я не владею нужными им фактами, потребовали от меня самооговор. Я должен был признаться в том, что 9 мая я якобы хотел взорвать памятник Вечного огня. Абсурдность этих требований подчеркивает то, что они и задерживали меня публично в момент, когда я шел к памятнику с торжественным шествием!
В течение 5 дней работники ФСБ пытались заставить меня заговорить. Били по голове в боксерских перчатках — чтобы не было синяков. Просто пакет надевали на голову, душили, потом опять били … Но я молчал.
Оказалось, что это было еще лояльное отношение. А вот дальше начались серьезные пытки.
Это неприятно слышать, но то, что мне пришлось пережить, я вынужден озвучивать снова и снова. Люди должны знать, что происходит с теми, кто находится в незаконном заключении в России. Я не один такой. Мимо моих глаз за более чем два года прошли многие: и так жестоко поступали не со всеми — а с теми, кто им был нужен. Или теми, кто им мешал.
Одевали противогаз на голову со шлангом, откручивали нижний клапан и брызгали туда баллончиком — начиналась рвота, и я захлебывался в собственной блевотине. Когда терял связь с реальностью, маску снимали, давали понюхать нашатырь — и все повторяли. Вследствие жестоких пыток, я признал свою вину.
Далее они заинтересовались уже Александром Кольченко и Олегом Сенцовым . Я отказывался давать показания против них. В ответ они подсоединили электрические провода к половым органам — и били током. Именно ТАК заставляли расписываться на заранее заготовленных документах.
Под конец, когда они требовали заключить сделку со следствием, меня раздели, прижали к полу, — и водили паяльником у тела, рассказывая, что будет, когда этот раскаленный инструмент попадет под меня.
А самое главное, они угрожали добраться до моей мамы. И это подействовало …

Во время суда над Александром Кольченко и Олегом Сенцовым перед многими свидетелями и прессой я отказался от своих показаний, рассказав о пытках и о том, как были добыты следствием показания против невинных людей, которых я даже не знал. Месть не пришлось долго ждать: оперативники ФСБ устроили мне избиение уже в Ростове. К счастью, благодаря появлению независимых адвокатов и правозащитников эти травмы удалось задокументировать. Но никто из правоохранителей так и не ответил перед законом за эти действия.
А вот вендетта в отношении меня продолжилась — ФСБ этапировали меня в современный ГУЛАГ — в колонию в Республике Коми .
Сам переезд был очень тяжелым — температура воздуха 40-45 градусов, вагоны так нагреваются, что их надо охлаждать пожарной машиной. Внутри — ни воды, ни туалетов.
Там, в Республике Коми, я тяжело заболел. Мое тело покрылось ранами, которые не заживали. А когда мне начали давать таблетки, то они вызвали еще и воспаление пищеварительной системы …
Меня держали в одиночной камере. 2 месяца и 15 дней я был постоянно один, никого не видел, ни с кем, кроме тюремной администрации и спецслужб, не общался.
… Этот рассказ — это очень краткая версия тех событий, которые с нами происходили в течение двух лет.
Каждый день для человека, который находится в одиночке, в плену, под пытками, — это как целое кино. Фильм ужасов — ежедневно.
Мы могли бы продолжать наш рассказ часами — и о беззаконном следствии в России, и о судьбах других ребят, которые были рядом с нами …
Что посоветовать другим украинцам, которые оказываются в плену у России?
Лучше там вообще не оказываться, потому что на справедливый суд и гуманное отношение рассчитывать бесполезно.
А вот к Мировому сообществу я обращаюсь с призывом и просьбой бороться за тех узников Кремля, которые до сих пор в плену, поддерживать их семьи, а также продлить в России режим санкций до тех пор, пока Кремль не выполнит свои обязательства.
Не забывайте о тех невинных, которые ежедневно страдают в российских тюрьмах.