Жертвы российской агрессии: как освободить заложников Кремля

16 марта Европейский парламент будет рассматривать резолюцию, которая касается в том числе темы Крыма и граждан Украины, удерживаемых Россией по политическим мотивам. Мы передали свои предложения к этому документу и надеемся, что он будет поддержан евродепутатами и подтолкнет Кремль к освобождению незаконно осужденных и арестованных украинцев и крымских татар.

Впрочем, Украине не стоит надеяться на чудо, а нужно самостоятельно активно искать пути для освобождения своих граждан. В течение предыдущих нескольких месяцев правозащитные организации ‒ Украинский Хельсинкский союз по правам человека, Харьковская правозащитная группа и Медийная инициатива за права человека ‒ нарабатывали возможные пути, и эта работа ведется до сих пор.

Но нам хотелось бы уже сейчас привлечь экспертные круги для обсуждения наших идей – что еще должна сделать Украина, какие инструменты задействовать для возвращения своих граждан домой.

Станислав Клых был задержан российскими правоохранительными органами в городе Орел в августа 2014 года. Его обвинили в участии в чеченской войне. На днях уже осужденного Станислава доставили в колонию в городе Верхнеуральск неподалеку от Магнитогорска. Эта колония «славится» жестоким отношением к заключенным. Независимая экспертиза психического состояния Станислава Клиха, несмотря на ходатайство адвокатов, призывы авторитетных международных организаций, так и не была проведена российской стороной, на сегодняшний день его состояние ухудшается.

С Людмилой Глондар мы познакомились на одном из митингов под посольством Российской Федерации в Киеве с требованием освободить незаконно удерживаемых лиц. Ее брат, боец 3-го полка спецназа находится в плену на неподконтрольных Украине территориях в Донецкой области. Ежедневно Людмила считает дни, которые Сергей Глондар провел в плену, посещает все возможные митинги и мероприятия в поддержку заключенных.

Жена Али Асанова Эльнара вместе с большой семьей живет в восточной аграрной части аннексированного Крыма. Четверо детей, младший из которых родился уже после того, как Али Асанова взяли под стражу, видят отца исключительно через решетку крымских «судов».

Таких, как Станислав Клых ‒ тех, кто находится в местах несвободы России, кто незаконно преследуется, к кому применяют физическое и психологическое насилие ‒ не менее 16. Среди них как всемирно известный Олег Сенцов, так и никому неизвестный, кроме своих односельчан в Комышном Луганской области, Сергей Литвинов.

Таких как Сергей Глондар, по информации СБУ, ‒ не менее 112. Они содержатся как в СИЗО и ИВС на неподконтрольной территории, так и в подвалах и других неприспособленных для этого местах. Среди них не только военные, но и гражданские. Например, донецкий ученый, религиовед Игорь Козловский.

Таких, как Али Асанов в Крыму ‒ не менее 29. Среди них есть как крымские татары, так и украинцы. Россия фабрикует дела и перебрасывает их из Крыма в Россию и обратно. А еще есть несколько тысяч украинских граждан, осужденных по неполитическим делам, которых российская Федеральная служба исполнения наказаний так же свободно перемещает из Крыма в российские регионы.

Все эти люди, несмотря на разный статус и условия содержания, являются жертвами агрессии России против Украины.

Несомненно, Россия использует их как политических заложников, как средство давления на Украину и Запад ‒ сначала «материализуя» сфабрикованные, на грани фантастики, уголовные дела, направленные против государства Украина (как было, например, с Олегом Сенцовым, Сергеем Литвиновым, Николаем Карпюком, Станиславом Клыхом, Юрием Яценко, фигурантами так называемых «дел диверсантов»), а затем используя в качестве предмета для шантажа и «разменную монету».

Общее и отличное в категориях пленников

Положение незаконно удерживаемых лиц, имеет свои весьма существенные различия, и сложно оценить, где оказаться было бы «лучше». Например, если освобождение из подвалов группировок «ДНР/ЛНР» может быть результатом политической договоренности, то для выхода из российской колонии, имея приговор российского или оккупационного суда, нужно помилование, подписанное президентом России Владимиром Путиным.

Кроме того, в случае с неподконтрольными территориями есть специализированная структура ‒ Объединенный центр освобождения заложников при СБУ, компетенция которого не распространяется на «заключенных Кремля». С другой стороны, задержанные в России и Крыму могут получить доступ к независимым адвокатам, а вот на территории, подконтрольной группировкам «ДНР/ЛНР», где людей держат в собачьих клетках неизвестно кто с известно чьим оружием и логистически-материально-технической поддержкой, правозащитники бессильны. И, конечно же, ни в Крыму, ни на неподконтрольных территориях Донецкой и Луганской областей заключенных не могут посещать украинские консулы.

Но есть и то, что объединяет все эти дела и все эти категории заложников: факт того, что они являются жертвами российской агрессии против Украины; факт отсутствия у государства Украина стратегии по их освобождению; факт их существования вне всякого правового поля (отсутствие принятых законов о статусе и признании Украиной вооруженного конфликта помещает их в условия правового вакуума, неопределенности) зависимость их судьбы от призрачного отвода вооружение (здесь напомним пункт 6-й Минских договоренностей: «обеспечить освобождение и обмен всех заложников и незаконно удерживаемых лиц на основе принципа «всех на всех». Этот процесс должен быть завершен не позднее, чем на пятый день после отвода»).

Почему мы решили поднять этот вопрос?

В течение предыдущих трех лет за лиц, которые были задержаны в рамках правовых процедур России (или в условиях оккупации ‒ в случае с Крымом) велась борьба в том числе и правовыми методами: адвокаты-жалобы-ходатайства-судебные процессы. И эта борьба продолжается до сих пор ‒ благодаря правозащитным организациям, а также корпусу отважных крымских и российских адвокатов. Правозащитники, по сути, не вмешивались в переговорные процессы, трезво оценивая ресурсы своего влияния и оставляя это для переговорщиков высокого уровня.

Впрочем, сегодня мы вынуждены на своем уровне ставить вопрос о переговорных процессах и возвращении украинских граждан домой и предлагаем наше видение ‒ учитывая несколько факторов, которые актуальны прежде всего для тех, кого мы называем «узниками Кремля» (но не только).

Во-первых, масштабы проблемы растут. Количество незаконно удерживаемых Россией лиц увеличивается: последний прецедент с задержанием в России ‒ Роман Сущенко, в Крыму ‒ Владимир Балух. При этом освобождение в последнее время не происходит вообще: предыдущий подобный случай ‒ это передача Украине Геннадия Афанасьева и Юрия Солошенко 14 июня 2016 года, то есть 9 месяцев назад. Изоляция Крыма тем временем усиливается, растет страх жителей оккупированного полуострова, в том числе родственников задержанных, далеко не всегда готовы идти на контакт и бороться за своих родных, а также сообщать о задержании. Освобождения удерживаемых группировками «ДНР/ЛНР» гражданских и военных лиц между тем происходят, но крайне медленно.

Во-вторых, никакой стратегии по поддержке и спасению тех, кого удерживает Россия, у государства Украина нет. Нужна именно стратегия, ведь пока будут существовать оккупированные территории ‒ до тех пор у России будет возможность набирать полные СИЗО заложников. Именно поэтому семьи пленников пока создают свое объединение ‒ в надежде быть услышанными.

В-третьих, переговорной площадки, которая позволила бы обсуждать весь комплекс вопросов, связанных с «узниками Кремля», не существует. (в Минске не обсуждают ни вопросы задержанных лиц, ни крымские вопросы, о чем честно признаются сами участники переговоров).

В-четвертых, вопрос всех категорий пленных и заложников крайне политизирован. Речь идет не только об уровне геополитическом и переговорах «Украина-Россия-Запад», но и об уровне внутриукраинском, что ярко демонстрирует реакция на деятельность Надежды Савченко или события вокруг блокады (декларирующей в том числе требование освобождения заложников). Во всех переговорных процессах чисто гуманитарная составляющая почти отсутствует, а если и есть ‒ то она в основном декоративная, а за ней скрыта «чистая политика». Украина должна по крайней мере попытаться разрушить эту губительную цепь зависимости гуманитарных вопросов от политических ‒ вместо того, чтобы поддерживать и поощрять ее существование, поддерживая принципиально антигуманную позицию России.

Пятый фактор ‒ непростой, но его стоит озвучивать. Речь идет о необходимости уже сейчас обеспечить защиту от преследования украинских военных, которые находились в плену, а после возвращения рискуют стать объектом уголовного преследования по подозрению в сотрудничестве с врагом или даже измене. В частности, Римский статут Международного уголовного суда, а именно статья 31 предоставляет защиту тем, кто совершил преступления под давлением, когда потенциальный вред его жизни и здоровью был идентичным или преобладал над вредом, который подозреваемый нанес во время плена.

Обязательства Украины

Понятно, что Украина поставлена в очень непростые военно-геополитически-информационные условия, которые принято называть «гибридной войной». Понятно также, что мы ограничены рамками Минских договоренностей и, несмотря на всеобщее понимание их бесперспективности, любые шаги вправо или влево обречены ‒ под угрозой отмены санкций и возобновления боевых действий. Но это совершенно не повод для бездействия, особенно когда речь идет о человеческих жизнях. Украина должна защищать права своих граждан даже в условиях оккупации: склонять Россию к переговорам о возвращении заложников и пленных и выполнении ею обязательств по соблюдению прав человека.

Вместе с Украинским Хельсинкским союзом по правам человека и Харьковской правозащитной группой мы несколько месяцев работали над концепцией системного подхода к проблеме возвращения наших граждан, которых незаконно удерживают Россия и аффилированные с ней незаконные вооруженные формирования. Сокращенная версия доступна на сайте Украинского Хельсинкского союза.

Главные положения концепции

Если попробовать описать суть этого документа в одном предложении, то оно будет таким: поставить процессы, связанные со всеми видами заложников и пленных российско-украинского вооруженного конфликта в рамки международного права, использовать все неиспользованные до сих пор возможности, которые предлагает «право войны», а также разделить политические и гуманитарные вопросы с целью деполитизации последних и лишения возможности России манипулировать ими.

Прежде всего, нужно размежевать гуманитарные и политические вопросов. Переговоры об освобождении всех этих категорий лиц могут вестись «под зонтиком Минска», но на отдельной гуманитарной и принципиально внеполитической площадке с привлечением омбудсменов, правозащитников, мировых моральных авторитетов.

Мы также поддерживаем идею принятия закона об оккупированных территориях. Этим законом Украина также может признать, что «АТО», так же как и агрессия в Крыму, является международным вооруженным конфликтом, что повлечет за собой обязательства соблюдения определенных прав в отношении задержанных украинской стороной во время конфликта лиц, находящихся под нашим контролем, соответствующий статус этих лиц, а также соответствующее отношение к ним: соблюдение прав и основных свобод, согласно Женевским конвенциям.

Отдельным законом Украина должна предоставить статус заложникам, военнопленным, а также лицам, заключенным в России по политическим мотивам, что также влечет за собой закрепление за ними ряда гарантий и обязательств Украинского государства в отношении этих лиц.

Кроме того, Женевские конвенции содержат механизм, который Украина пока даже не пыталась применить ‒ Национальное справочное бюро. Эта организация должна создать реестр, который бы консолидировал информацию о задержанных как Украиной, так и страной-оккупантом и подконтрольными ей формированиями лиц, поступающей от различных органов, и предоставлять эту информацию родственникам этих лиц на их запросы. Национальное справочное бюро уместнее, на наш взгляд, создать на базе СНБО ‒ учитывая функции и компетенцию этой структуры.

Соответствующих действий следует требовать, безусловно, и от России. И перспектива ее отказа от этого не должна останавливать Украину.

И еще один аспект, который непосредственно касается защиты прав украинских граждан и ‒ стратегически ‒ вопроса деоккупации как Крыма, так и Востока: ​Украина должна собрать доказательства, которые сможет использовать в международных судах. Хабом для сбора доказательной базы, объединяющим усилия как государственного, так и негосударственного секторов, может стать СНБО.

Параллельно СНБО должен лоббировать введение персональных санкций против «авторов» сфабрикованных уголовных дел и тех, кто совершает пытки и другие правонарушения в отношении украинских граждан.

Это только проект концепции. Безусловно, он нуждается в доработке, детализации, учете ряда обстоятельств, «посадки в реальность», согласования с текущим законодательством, усилий. Мы это понимаем, как и то, что текущее положение вещей и отношение со стороны Украины к проблеме пленников ‒ близкое к бездействию, особенно в части «узников Кремля».

Каждый раз, когда нам хочется отложить эту проблему на завтра, давайте вспомним, что Владимир Путин имеет все шансы дожить до 80, а Олег Сенцов, соответственно, отсидеть свой 20-летний срок.

Мария Томак, координатор медийной инициативы за права человека

Источник: Радио Свобода, 15.03.2017